Субмарина К-19. Оставляющая вдов

Море живет по своим, неведомым законам – одни корабли оно радушно принимает в своих просторах, других то и дело испытывает на прочность. Советская подводная лодка К-19 прославилась своим невезением. Среди подводников она получила прозвище «Хиросима» из-за первой в Военно-Морском Флоте серьезной аварии атомного реактора. Второе прозвище вошло в название известного голливудского фильма «К-19. Оставляющая вдов». За свою 30-летнюю историю субмарина пережила множество аварий, погибли десятки людей. Две самые страшные трагедии произошли в 1961-м и 1972-м годах. Подробности этих событий долгие годы хранились под грифом «Секретно», но спустя десятилетия тайное стало явным.

Как спустишь корабль на воду, так он и пойдет!

К-19 – первая ракетная атомная подводная лодка СССР, на борту которой находились три ядерные баллистические ракеты. Злой рок начал преследовать корабль еще до первого спуска на воду. Моряки, служившие на К-19, сразу почувствовали неладное. Во-первых, судно подготовили к эксплуатации в довольно короткие сроки. Ранее в цехе при окраске трюмов подводной лодки вспыхнул пожар, стихия огня забрала три жизни. После того как работа восстановилась, во время покраски задохнулась женщина-маляр. При спуске корабля на воду всем присутствующим стало не по себе – в ходе торжественной церемонии бутылка шампанского скользнула по обрезиненному корпусу подводной лодки и не разбилась, а это для моряков – плохой знак. В ходе испытаний субмарина чуть не потеряла продольную устойчивость из-за того, что на глубине 350 метров в 6-й отсек стала поступать вода. С тех пор случайности стали закономерностью…

На грани атомной катастрофы

Летом 1961 года подводная лодка К-19 участвовала в боевых учениях в просторах Северной Атлантики.

«Мы вышли в этот поход в точно назначенное время, на борту 139 человек, в их числе и два стажера, которые прибыли перед самым отходом, – говорится в походном дневнике командира подлодки Николая Затеева. – Через четыре часа надводного хода я в последний раз оглядел голубое небо с незаходящим солнцем, задраил верхний рубочный люк и велел погружаться на глубину 160 метров. Так очень буднично начался этот роковой выход в море».

На очередном сеансе связи всплыл под перископ и осторожно оглядел океан. Погода мрачная, сплошные низкие тучи, но видимость хорошая. Подходим ближе к одному из айсбергов. Такую ледяную махину вижу впервые в жизни! Даю посмотреть на это чудо природы всем, кто желает, осторожно обходим его вокруг за полторы мили. Конечно же, вспомнили «Титаник». Вот на такую же глыбу напоролся злополучный лайнер. По курсу – айсберги, айсберги… Даже на двухсотметровой глубине нет никакой гарантии, что не столкнемся с ледяной горой. Учу вахтенных офицеров, как уклоняться от подводных препятствий. И так двое суток…».

Авария ядерного реактора произошла 3 июля 1961 года. Вода в реакторе находится под большим давлением – около 200 кг, температура там свыше 300 градусов. Выяснилось, что герметичность контура реактора была нарушена и давление начало стремительно падать. Разрыв первого контура произошел в неотключаемой части трубопровода на напорном участке. Приборы показали нарастание радиоактивности в шестом отсеке. Но самое страшное – в рабочих каналах реактора резко повысилась температура. При перегреве, согласно инструкции, экипаж ожидал неминуемый тепловой взрыв. «Кто мог гарантировать, что взрыв этот не повлечет за собой цепную реакцию и последующий ядерный апокалипсис?» – пишет в своем дневнике командир корабля. Он доложил экипажу обстановку, ввел в аварийный сигнал свои координаты и приказал радиотелеграфистам передать его в Москву. Чтобы устранить аварию, подводники решили врезать в систему охлаждения реактора дополнительную трубку и через нее подавать пресную воду, и таким образом «сбить» сумасшедшую температуру реактора. Восемь моряков первыми отправились в аварийный отсек. «Посылая этих ребят, этих мальчишек в подводницких робах, в атомное пекло, я не мог не прийти к ним, чтобы подбодрить, – пишет Затеев. – Меня вежливо попросили покинуть отсек – радиационная обстановка не допускала пребывания в нем лишней минуты.

Рентгенометры зашкаливало. Когда аварийная группа спустилась в реакторную выгородку, там плясали фиолетовые огоньки ионизированного водорода». В конце сварочных работ из шестого отсека доложили, что над крышкой реактора возник пожар. Отсек загерметизировали, пожар потушили. Но пламя вспыхивало еще дважды. Наконец трубопровод сварили. Командир корабля спустился вниз и подошел к переборке шестого отсека. Распахнулась стальная дверь, и из нее с трудом выбрался один из подводников. Он сорвал противогазную маску, и его тут же стошнило. Моряка отвели в первый отсек, где уже был развернут медицинский пост. Туда же отправили всех остальных, кто работал возле реактора. Никто не знал, сколько предельных доз досталось ребятам за это время. Но ясно было одно – они обречены. Уровень радиации повышался во всех отсеках. Как спасти экипаж и корабль? Каждый час пребывания в радиационном поле приближал моряков к той роковой черте, которую уже перешагнула группа, работающая в реакторном отсеке. По здравому разумению, надо было покидать корабль как можно скорее. Но куда деваться с подводной лодки в открытом океане?

По приказу командира всему личному составу было выдано по сто граммов спирта. Алкоголь снижал жесткое воздействие радиации на организм. Затеев принял решение идти на одном реакторе в тот район, где по плану учений должны были находиться советские дизельные подводные лодки. Периодически он передавал с помощью резервного маломощного передатчика сообщение:

«Имею аварию реактора. Личный состав облучен. Мои координаты…».

Сообщение об аварии было принято находящейся на позиции советской подводной лодкой С-270. Ее командир оставил позицию и полным ходом направился по указанным координатам. Погода благоприятствовала морякам: океан был спокоен, светило солнце. Следуя полным ходом, субмарина через 4 часа обнаружила точку на горизонте, которая при приближении и оказалась К-19, ее носовая надстройка была полна людей – мокрые и замерзшие, они ждали помощи. Пострадавших моряков пересадили на спасительную субмарину.

«Передавать носилки с бездвижными телами в качку, на волне – смертельный номер», – вспоминает Затеев. Вскоре на помощь подоспела еще одна наша подводная лодка – С-159. Следует отметить, что оба командира субмарин на свой страх и риск без приказа покинули место учений и пришли на выручку товарищей. Через радиостанцию одной из подлодок командир К-19 послал в Москву шифровку об аварии и о своем намерении эвакуировать экипаж на подошедшие судна, но штаб молчал… Время от времени приходили рекомендации кормить облученных моряков свежими овощами, фруктами и соками. Ни того, ни другого, ни третьего на борту не было. Тогда Затеев приказывает своим морякам оставить корабль и перейти на борт С-159. Матросы перепрыгивают на качающуюся рядом лодку по отваленным горизонтальным рулям, выждав, когда «плавники» обеих субмарин на секунду поравняются на волне. Подлодка С-159 легла на курс возвращения и врубила все дизеля на самый полный. У мыса Нордкин спасенный экипаж перебрался на подошедший миноносец «Бывалый».

Моряки переходили на борт спасительного корабля полностью обнаженными, так как судовой врач приказал выбросить в море одежду, пропитанную радиацией. Некоторым пришлось смывать «рентгены» и по второму, и по третьему заходу. Подводников корабль доставил в поселок Полярный. Здесь у пирса их ждали машины «Скорой помощи». Почти всех на сушу выносили на носилках.

«Нас быстро погрузили в санитарные машины, отвезли в морской госпиталь, распределили по палатам, – вспоминает Затеев. – Я обошел своих и первым делом навестил группу, которая работала с реактором. То, что я увидел, повергло меня в тихое уныние. Жить ребятам оставалось считанные дни, если не часы. Боже мой, что сделала с ними радиация! Лица побагровели, губы распухли так, что лопались, из-под волос сочилась сукровица, глаза заплыли…».

Вся информация об этой аварии была засекречена. Участвующие в спасательной операции оформили подписку о неразглашении военной тайны в течение 40 лет. Моряки, предотвратившие аварию реактора, скончались от облучения в течение двух недель. Однако по официальной правительственной версии матросы К-19 умерли от нервно-психического расстройства.

В плену огня

Утром 24 февраля 1972 года на командный пункт Северного флота поступила информация о том, что в Северной Атлантике после пожара всплыла атомная подводная лодка, находившаяся на боевой службе. Есть жертвы. Это снова была К-19. Подлодка возвращалась на базу из Северной Атлантики, до прибытия на родную землю оставалось 8 дней. Долгие годы подробности этих событий тоже оставались под грифом «Секретно». Лишь спустя десятки лет моряки, оставшиеся в живых, смогли поделиться нелегкими воспоминаниями. Под утро в отсеках раздался сигнал аварийной тревоги – «Пожар в девятом отсеке!». Этот отсек был оснащен усиленными переборками и служил убежищем в аварийных ситуациях. Командир подводной лодки приказал восьмому отсеку принять людей из девятого, в котором находилась большая часть экипажа. Переход в соседний отсек спас жизнь немногим счастливчикам. Сколько моряков осталось в аварийном девятом после наглухо закрытых переборочных дверей, в тот момент не знали – связь была нарушена.

Командир 8 отсека Лев Цыганков, как только услышал звонки аварийной тревоги, бросился спасать положение. Он приказал срочно перебираться в 7-й отсек морякам из 9-го. Пожар быстро разрастался. Главный старшина Васильев первым бросился в пекло со шлангом воздушно-пенного пожаротушения и сразу погиб в огне. Оставшиеся матросы в восьмом и девятом отсеках сгорели, а в седьмом задохнулись от угарного дыма. Лев Цыганков оставил с собой только старшину 8-го отсека и несколько электриков, которые должны были обеспечить всплытие лодки. Тогда от действий Цыганкова зависела судьба корабля и жизнь экипажа. Они должны были наладить работу главных механизмов, чтобы дно океана не стало последним пристанищем судна. В густом дыму едва просматривались шкалы приборов. И все же Цыганков отдал свой противогаз матросу, сам переключил работу агрегатов от аварийных источников питания и выключил второстепенные потребители. Последние минуты он оставался один у щитов управления. Связь оборвалась, освещение погасло… На тот момент у командира Льва Цыганкова осталась маленькая дочь. По просьбе родственников моряка похоронили на братском кладбище в Севастополе.

Подводная лодка всплыла и сообщила об аварии. Спустя двое суток к ней подошел сухогруз «Ангарлес». К этому времени разыгрался сильнейший шторм. Волны захлестывали ограждение рубки. Со спасательного судна спустили катер, на подводную лодку пытались завести буксирный конец, но приблизиться к ней было крайне опасно – огромные волны швыряли ее из стороны в сторону. Попытки сухогруза помочь экипажу К-19 не увенчались успехом.

Позже к подлодке подошло судно «Вице-адмирал Дрозд». Его мачты то и дело скрывались за гребнями волн. Неожиданно моряки услышали шум лопастей и не поверили своим глазам – над ними парил вертолет. Он завис так низко, чтоб на подводную лодку можно было спустить трос. Так экипаж принял на борт продукты, бидон с горячим кофе, теплую одежду, аварийные фонари. Вертолет прилетал к морякам неоднократно. Вертолетчики спасли с подводной лодки 32 человека. Приплывшие суда эвакуировали 52 члена экипажа по канатной дороге. Моряки пристегивали карабин пояса к тросу и прыгали на борт судна.

А в десятом отсеке, отрезанном от остальной лодки продолжающимся пожаром, оказались в заточении 12 подводников, связь с ними некоторое время поддерживалась по аварийному телефону. 23 дня они оставались без света, связи, пищи, со скудными запасами воды и минимумом кислорода.

Эти часы и минуты изнуряющей борьбы за жизнь показались вечностью. И, наконец, 18 марта пленники 10-го отсека выбрались на волю. Их в изолирующих аппаратах и с завязанными глазами вывели в центральный отсек, затем вертолетами переправили в лазарет.

Авария 1972 года унесла жизни 28 человек на подводной лодке К-19 и 2 спасателей с других кораблей. В операции по спасению субмарины было задействовано более 30 кораблей и судов Северного и Черноморского флотов.

За первую в Военно-Морском Флоте крупную аварию ядерного реактора среди подводников субмарину стали называть «Хиросима». Этому событию американцы посвятили фильм «К-19. Оставляющая вдов» с Харрисоном Фордом в главной роли.

«Шедевр» голливудского кинематографа подвергся жесткой критике. Создатели фильма специально колесили по СССР, чтобы пообщаться с очевидцами аварии 1961 года, а также с родственниками погибших, собирая правдивый материал о тех событиях. И все же большинство эпизодов голливудского фильма не соответствует правде. Одно время бывшие члены экипажа подлодки даже хотели подать на кинокомпанию в суд за искажение фактов. В фильме момент, когда моряки подлодки находились на верхней палубе, показан совсем по-другому. В киноверсии моряки, узнав про аварию в реакторном отсеке, мечутся внутри подлодки. На самом деле они сразу же поднялись на верхнюю палубу, как только произошла авария. Также в фильме показаны конфликты среди экипажа между офицерами, матросами и мичманами. Это привело в  негодование выживших участников тех событий, так как этого не было и быть не могло! Очередной ляп был допущен в фильме, когда несколько членов экипажа спустились в отсек к реактору, температура там стояла адская – до 900 градусов. И работать в таких условиях в гидрокостюмах, как показано в фильме, было просто невозможно – они бы сварились заживо!

Среди моряков, заживо сгоревших, в 9-м отсеке оказались крымские ребята. В свой последний рейс они отправились совсем молодыми. Матросы Александр Бабич и его лучший друг Владимир Гринько после окончания учебного отряда были направлены на Северный флот. По распределению друзья попали на субмарину и находились в составе экипажа К-19 в тот зловещий маршрут.

Двадцатиоднолетнего Александра Бабича наградили орденом Красной Звезды посмертно. В честь него названа улица в селе Песчаное Бахчисарайского района. Здесь до сих пор проживают родственники погибшего Саши Бабича. Племянница моряка Александра Филимонова вспоминает, когда случилась авария, о героической гибели моряков не знали даже близкие родственники. Мама Саши Бабича отправляла ему письма и посылки. Но они постоянно возвращались обратно. О том, что моряк погиб, семья узнала только спустя несколько месяцев. Все было под грифом «Секретно». Даже для самых близких! Причины и подробности трагедии родственники узнали через много лет. Александра говорит, что в начале 2000-х к ним в Песчаное приезжали корреспонденты из США. Они собирали информацию о трагедии, которая должна была стать основой фильма «К-19. Оставляющая вдов».

В мае 2002 года подлодку отвели в бухту для утилизации. Корпус К-19 демонтировали на металл, хотя были предложения переоборудовать героическую субмарину в музей. Всего с момента постройки К-19 совершила 6 боевых служб общей продолжительностью 310 суток и выполнила 60 торпедных стрельб. За время своего существования она прошла более 300 000 миль.

Крымский познавательный журнал «Полуостров сокровищ», №9. Заказать журнал можно здесь! 

В основе статьи – записи из походного дневника командира К-19 Николая Затеева

Благодарим за помощь при подготовке материала ветерана-подводника ВМФ Владимира Бойко