Как в Крыму силы природы приручали…

Чаша Зибольда

В начале XX века феодосийский лесничий Федор Иванович Зибольд, обследуя склоны горы Тепе-Оба, обратил внимание на конусовидные кучи щебня и находившиеся поблизости от них старые керамические трубы. Зибольд пришел к выводу, что эти кучи являются остатками древней системы водоснабжения города. Механизм ее действия, по мнению Федора Ивановича, был таков: в результате суточного перепада температур на камни выпадала роса, стекая вниз, капли воды наполняли чашу, устроенную в основании каждой из щебневых груд. Собранная таким образом вода подавалась в городские цистерны по гончарным водопроводам. Чтобы проверить свою гипотезу (и в случае ее подтверждения возродить забытый способ добычи питьевой воды), Зибольд решил сам построить конденсатор атмосферной влаги. При поддержке местных властей им были созданы два подобных сооружения – малый конденсатор и большой.

Строительство большого конденсатора (его называют Чашей Зибольда) на вершине Тепе-Оба завершилось в 1912 году. Чаша, сложенная из известняка, диаметром 12 метров была покрыта слоем бетона толщиной 15 см и заполнена крупной береговой галькой, уложенной в виде усеченного шестиметрового
конуса. В течение нескольких месяцев, по свидетельству современников, Чаша Зибольда давала до 36 ведер воды в сутки. Однако днище конденсатора оказалось недостаточно прочным, и через образовавшиеся трещины во да вскоре стала уходить в почву.

После смерти Зибольда (декабрь 1920 г.) идея водоснабжения Феодосии с помощью таких конденсаторов была забыта. Но приблизительно в то же время благодаря русским эмигрантам информация об уникальном гидротехническом сооружении попала за границу – во Францию. Она вызвала большой интерес в европейских научных кругах. В 1929 году сходный конденсатор влаги был построен на юге Франции, вблизи Монпелье. Правда, за полгода с его помощью было получено всего 2 литра воды. В 1931-м опять-таки на юге Франции, в местечке Транс-ан-Прованс, была построена еще одна подобная установка, названная Ziebold machine.

Воды эта «машина» не дала вовсе, но все равно сразу стала местной достопримечательностью. Были и другие попытки, также неудачные. Так что и по сей день Чаша Зибольда по-прежнему остается наиболее эффективно сконструированным образцом конденсатора атмосферной влаги, а эксперимент феодосийского лесничего – первым зафиксированным удачным опытом получения конденсационной воды.

Результаты, полученные Зибольдом, тем более удивительны, ведь его гипотеза оказалась ошибочной. Как выяснилось в 1930-х, кучи щебня, обнаруженные Зибольдом на склонах Тепе-Оба и вдохновившие его на сооружение своей Чаши, на самом деле не имели никакого отношения к гидротехнике. То, что Федор Иванович принял за древние конденсаторы, оказалось античными погребальными курганами.

«Икар» на Ай-Петри

Весной 1932-го в один из санаториев под Ялтой по настоянию врачей приехал отдохнуть Григорий Константинович Орджоникидзе. Нарком тяжелой промышленности и энергетики оказался весьма озадачен тогдашним энергоснабжением ЮБК. Точнее, почти полным его отсутствием – вечерами вся Ялта погружалась во тьму. Выход из положения нарком нашел, любуясь вершиной Ай-Петри, где вечно гуляет ветер. Вернувшись в Москву, он предписал объявить конкурс на проект мощной ветроэлектростанции, способной обеспечить светом весь южный Крым. Эта ветроэлектростанция (ВЭС) должна была стать третьей в Союзе. Первая была сооружена в 1930-м под Курском по проекту инженеров Уфимцева и Ветчинкина. Вторая была построена спустя год в Балаклаве. Ее спроектировал гениальный изобретатель-самоучка Юрий Кондратюк (настоящее имя – Александр Игнатьевич Шаргей). Узнав о конкурсе по проектированию ВЭС на Ай-Петри, Кондратюк решил в нем участвовать.

Суть проекта, предложенного Кондратюком, заключалась в возведении железобетонной мачты на плато Бедене-Кир, в четырех километрах к северу от вершины Ай-Петри. Это место находится на высоте 1324 м над уровнем моря, и среднегодовая скорость ветра там достигает 89 м/сек. Высота башни должна была равняться 165 м, на ней предполагалось разместить два трехлопастных пропеллера-ветродвигателя диаметром 100 м. Свой проект Кондратюк и его немногочисленные коллеги отправили на конкурс под кодовым именем (или, как тогда говорили, девизом) «Икар». Параллельно над проектом Крымской ВЭС трудились коллективы таких серьезных научных учреждений, как Украинский институт промышленной энергетики (УИПЭ) и Центральный ветроэнергетический институт (ЦВЭИ). Но «Икар» обошел своих конкурентов-академиков и был признан победителем всесоюзного конкурса.  

Спроектированная Кондратюком КрымВЭС должна была стать самой мощной и самой высокой в мире, ее строительство взял под личный контроль сам товарищ Орджоникидзе. Казалось бы, успех был гарантирован. Однако великий замысел разрушился в одночасье: после смерти Орджоникидзе в 1937-м начались «расследования» подшефных ему объектов. В итоге проект Ай-Петринской ВЭС был признан «явно дефектным». Было решено отказаться от строительства двухъярусной установки ВЭС и строить одноярусную с одним, а не двумя ветродвигателями. А через год и это решение признали опрометчивым – строительство КрымВЭС прекратили навсегда. Бесценный опыт проектирования огромной железобетонной башни соратник Кондратюка Никитин использовал, создав 30 лет спустя Останкинскую телевизионную башню, самую высокую в мире.

Самолет на лыжах

Зима 1911-го в Крыму была чрезвычайно холодной. Неделями шел снег и дул ледяной северный ветер,  почти весь полуостров оказался в глубоких сугробах, а морозы опустились ниже –20 градусов. Азовское море замерзло, и из Керчи в Тмутаракань можно было ходить по льду пешком. Замерзла и Керченская бухта, был отменен заход в порт пассажирских и грузовых пароходов. Почтовое сообщение между городами поддерживалось только на санях. После небольшой передышки в феврале грянула вторая волна морозов, вторая снежная буря – и в Севастополе замерзли Артиллерийская и Южная бухты. Как ни парадоксально, но именно этот морозный удар поспособствовал развитию отечественной авиации – в этом случае силы природы, если и не были поставлены на службу человеку, стали своеобразным стимулом для технического прогресса. Дело в том, что в феврале 1911 года в Севастополе были проведены первые в России официальные испытания самолетов с лыжным шасси. Как сообщала газета «Новое время», 10 февраля «инструктор авиационной школы лейтенант Пиотровский применил лыжи к аппарату Блерио и произвел удачные взлеты со снега. Подобные опыты делаются впервые». 11 февраля, писала газета, «капитан 2-го ранга Кедрин, повторяя на биплане Соммера вчерашние опыты Пиотровского с лыжами, потерпел аварию: аппарат поломан, авиатор повредил лицо. Причина аварии – ветер и ослепляющее действие солнца». Несмотря на падение Кедрина, в целом эксперимент удался. И позднее лыжные шасси стали использовать зимой для военных самолетов.

Автор:  Татьяна Шевченко

Крымский познавательный журнал «Полуостров сокровищ», №10.